30 января – 100 лет со дня рождения
НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА ГЛАЗКОВА
(1919 – 1979)

Тридцать лет назад, в 1989 году, в издательстве «Советский писатель» была издана книга «Воспоминания о Николае Глазкове». Она вышла через десять лет после кончины поэта; в ней есть интереснейшие эпизоды, которые необходимо знать для более полного представления об этом уникальном человеке. Авторы воспоминаний – товарищи Глазкова по Литературному институту, по выступлениям на поэтических вечерах, поездкам по стране,  просто знакомые. Один из них, Евгений Веденский, знавший Глазкова со школьной скамьи, пишет, что поэт всегда был полон идей. В институте он распространил две анкеты: одна содержала 100 вопросов, другая – 18. Он назвал их так: «большая глазковская анкета и малая» «Большая» из-за своей громоздкости успеха не имела, на неё ответили человек пять, а на малую – 16, в том числе и сам Николай Глазков. Его ответы необычайно интересны. Следует иметь в виду, что анкету он назвал исповедью, а составлена она была в 1944 году. Вот несколько ответов на собственные вопросы:

- Лучшая черта в писателе?

- Откровенность.

- Что такое искусство?

- Ремесло избранных, которое не может быть механизировано.

- Ваше мировоззрение?

- Христианство, марксизм, футуризм.

- Что Вы хотите от того, что возможно, но от Вас не зависит?

- Чтобы война закончилась, а фашистов перебили.

- Любимое изречение?

- «Человек предполагает, а Господь располагает…»

Позже это изречение Глазков включил в одно из стихотворений:

Человек предполагает,
А Господь располагает.
Если это совпадает, -
Человеку хорошо!..

Было ли хорошо самому Николаю Глазкову? И что он за человек? Откуда появился этот удивительный поэт – с особым, «глазковским», языком, этот романтик и мудрец, футурист и реалист, насмешливый и ранимый?

Николай Иванович Глазков родился 30 января 1919 года в Нижегородской губернии, в семье юриста. Архивные документы свидетельствуют о том, что отец поэта занимался революционной деятельностью и ещё весной 1917 года выступал от фракции большевиков на 1-й Нижегородской губернской конференции РСДРП. Позже он работал на ответственных партийных постах, а в конце 1930-х годов был незаконно репрессирован. Конечно, всё это не могло не отразиться на становлении характера Николая Глазкова…

Иногда для того, чтобы представить творца той или иной эпохи, достаточно и энциклопедических сведений, если, конечно, нам хорошо известны его произведения и комментарии к ним. Но составить представление об уникальной личности поэта Николая Глазкова по скупым (часто - противоречивым) биографическим данным очень сложно. Тем более что широкому кругу читателей его стихи и поэмы почти неизвестны. Но даже у тех, кто  читал Глазкова, образ этого неординарного человека без воспоминаний людей, знавших его, общавшихся с ним, вырисовывается весьма туманно.

К сожалению, наши издательства, даже столичные (а книги Глазкова выходили в «Современнике», в «Советском писателе»), мало заботятся о читателях: книги часто выходят какие-то «голые» - без сведений об авторе и его творчестве. Есть безликие аннотации, не отражающие авторской индивидуальности и не содержащие никаких биографических сведений. А биография, как говорил поэт, - «стихов исток». Что можно, например, взять из короткой аннотации к сборнику «Первозданность» (издательство «Современник», 1979): «Лирический герой поэта Николая Ивановича Глазкова - прежде всего человек ХХ века, которого интересует всё, что происходит, происходило и будет происходить. К разным явлениям жизни поэт относится по-разному: восторженно и благодушно, иронично и сочувственно, сатирично и резко отрицательно. И автор, и его лирический герой всегда готовы объясниться как в любви, так и в нелюбви. Человек ХХ века делится с читателем своими раздумьями, как наблюдатель и участник, мыслитель и фантаст, любитель природы и тишины, спортсмен и рационализатор».

Такое «типизированное» определение можно адресовать всем поэтам из плеяды литинститутцев, к которым относятся сам Глазков и его тогдашнее окружение: Давид Самойлов, Борис Слуцкий и многие другие. Но, слава Богу, в названный сборник вошли стихи разных лет и разнообразной тематики, что даёт возможность составить представление об их авторе, как о человеке, прежде всего, неравнодушном. Сдержанно, но с какой любовью, гордостью пишет он о родной Отчизне в стихотворении «Русь непреходящая»:

Живёт страна-весенница,
Вовеки не состарится,
В ней многое изменится,
Но главное останется -
Овеянное славою,
Родимое, сердечное,
Не левое, не правое,
Не новое, не старое,
А вечное!

Как кстати эти строки всегда, особенно в наши дни – в дни разброда и утраты национальных ценностей...

В 1923 году семья Глазковых переехала в Москву. В столице будущий поэт окончил среднюю школу, поступил в педагогический институт, где проучился неполных два года, затем – в Литературный институт имени А. М. Горького. В автобиографии, которую, по воспоминаниям писателя Евгения Сидорова, Глазков с шутками-прибаутками диктовал своему другу Давиду Самойлову, есть такие сведения: когда Глазкову было 13 лет, он, по его словам, «от нечего делать» стал писать стихи. Но, увидев, как быстро рифмуются строки, испугался и бросил. Он хотел трудного. Увлёкся шахматами, обыгрывал всех. Решил стать чемпионом мира. Но в 17 лет природные данные дали о себе знать острее: Глазков пришёл к выводу, что он больше поэт, чем шахматист, и вернулся к стихам. Хотя шахматы любил всю жизнь и, приезжая в Тамбов на праздники литературы и недели поэзии, бывая у художника Николая Ивановича Ладыгина, сражался со всеми, кто приходил в дом. У Глазкова есть даже поэма «Шахматы», написанная в 1939 году.

В Литературном институте Глазков познакомился с известными впоследствии поэтами Сергеем Наровчатовым, Михаилом Кульчицким, Борисом Слуцким, Павлом Коганом, с уже упоминавшимся Давидом Самойловым. Так началась жизнь в профессиональной литературе.

Трудно до конца осознать факт, что первый сборник у Николая Глазкова вышел только в 1957 году, когда ему было уже 38 лет. Но его стихи давно ходили в рукописях: он сам выпускал свои книги, называя их «самсебяиздатовскими». Отсюда и пошло потом понятие «самиздат». И какие же стихи писал тогда Глазков? Вот стихотворение, датированное 1945 годом, из сборника «Автопортрет» («Советский писатель», 1984):

О счастье не могло быть речи,
Когда, чтоб не страдать в плену,
Народ страны взвалил на плечи
Отечественную войну.

Чтоб кумачёвые знамёна
Зашелестели веселей,
Погибло двадцать миллионов
Отважных наших сыновей.

Однако, позабыв все беды
И грусть четырёхлетней тьмы,
День исторической Победы
Как счастье ощущаем мы!

А в 1955 году, в десятую годовщину Великой Победы, Глазков пишет на ту же тему, но в голосе – уже иные ноты:

Те люди, совесть у кого чиста,
В атаку шли за Родину, за Ста...
Нет! Люди воевали за Россию,
Речь о другом была для них пуста.

Россия не слепа и не слаба,
И это не пустая похвальба!..
Суворовская сила победила,
Но до сих пор не кончена борьба!..

Вопрос весьма серьёзный: кто кого?
Мрак одолеет нас иль мы его?..
Внушительной решительной победы
Я не достиг ещё при статус-кво.

В литературе всё совсем не так,
Литература – это не пустяк!..
Я всё ещё стою под Сталинградом,
А мне необходимо взять рейхстаг!

С высокой ответственностью относился поэт ко всему, за что брался, и уж кого-кого, а Глазкова не уличишь в приспособленчестве и «хождении на поводу». Он писал то, что выливалось из глубины его души, болеющей за Россию...

Нет такой темы, которую не затрагивал бы в своём творчестве поэт Николай Глазков. Он писал не только на значительные темы (хотя в поэзии, в творчестве, всё значительно, если за дело берётся художник), но и на кажущиеся,  на первый взгляд,  «мелкие». С простотой мастерового и глубиной гения он опоэтизировал всё: чайник, телеграфный столб, портного, парикмахера, сапожника и т. д.

А вот и чайник закипел,
Эмалированный, сиреневый,
И он отвлёк меня от дел,
И он напомнил мне сирены вой.

Совсем недавно это было:
Во тьме ночей необычайных
Сирена выла, выла, выла...
И не напоминала чайник!

У Николая Глазкова очень много юмористических стихов. Юмор помогал ему не просто жить, а выживать.

Живу в своей квартире
Тем, что пилю дрова:
Арбат, 44,
Квартира 22.

* * *

Арбат горбат. Ещё не скоро,
Припоминая нашу старь,
Проспектом назовут Глазкова,
Быть может, эту магистраль.

Во все времена руководители любили переименовывать города, улицы, и всегда находились как сторонники, так и противники этого. А поэт Николай Глазков писал стихи:

У нас так любят переименовывать
Скоропостижно и неосторожно…
Но старое название от нового
Здесь отличить, пожалуй, невозможно.

Святые горы – Пушкинские горы!..
Холмы, равнины, и леса густые,
И голубая Сороть, и озёра, -
Коль Пушкинские, то вдвойне Святые!

Говорят,  Николай Глазков был непредсказуемым человеком. А некоторые, судя по воспоминаниям его современников, считали поэта просто ненормальным и говорили это прямо в глаза.  На что он смиренно отвечал, что они правы, но «бестактно и непедагогично» говорить ему об этом. Наверное, подобным людям и писал он вот такие строки:

Живёшь, хитроумных стихов не терпя,
Не ставишь стихи ни во грош.
Но если я напишу про тебя,
То, может быть, не умрёшь.

Тебя на века, как янтарь паука,
Моя сохранит строка.
Но стоит ли сохранять дурака?
Не стоит наверняка!

Всегда поражает (и радует, конечно!) знание авторами истории, мифологии, Библии, что явственно видно по их произведениям, органично вплетается в них. У Глазкова – так. И когда некоторые говорят сейчас, что в советское время нас, мол, отвращали от веры, не разрешали молиться, хочется спросить: а разве на это нужно разрешение? Разве молиться надо было в студенческих аудиториях, или в школьных классах, или на улицах? Да, в церковь идти было рискованно, но почему бы не молиться дома, когда никто не видит и не слышит? Вот Николай Глазков написал в 1943 году стихотворение «Поэт и дьявол»:

- Не считаясь с тем, что говорят,
Ты нуждаешься в насущном хлебе.
Хочешь – и не будет звёзд на небе.
Дам тебе за это миллиард.
Все откроются перед тобой пути,
И тебя признает вся страна.
- Отойди
От меня, сатана.

Именно эти слова сказал Иисус Христос в ответ на искушение сатаны. Подобных стихов у Глазкова много. В них раскрывается его душа,  мировоззрение, его интересы и пристрастия. Он умел заглянуть в будущее. Чего стоит, например, стихотворение «1612 – 1812 – 2012»:

Поляками Москва была оставлена,
И двести лет должно было пройти,
Чтоб армия бежала Бонапартина
По самому обратному пути!
Есть в этих цифрах что-то
                                   предсказуемое,
А потому имею я в виду,
Что, может быть,
                       случится то же самое
В 2012 году!

Николай Глазков был убеждён: к какому бы литературному течению поэт себя ни причислял, он, прежде всего, должен быть современным. Он много путешествовал и отовсюду привозил стихи, откликаясь на все события, происходившие в любом уголке страны. В 1950 – 1960-е годы он часто приезжал в Тамбов, подолгу жил здесь, выступал со стихами и рассказами о литературе и литераторах. Тамбовские впечатления особенно ярко описаны в сборнике «Творческие командировки» (1970). Поэт снимался в фильмах  «Андрей Рублёв», «Романс о влюблённых». Иногда он называл себя клоуном:

Я поэт или клоун?
Я серьёзен иль нет?
Посмотреть если в корень,
Клоун тоже поэт…
Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога.
Надо быть очень умным,
Чтоб сыграть дурака.

В эпоху серебряного века эгофутурист Игорь Северянин (может быть в пылу споров и столкновений представителей разных литературных течений, а скорее всего, вполне осознанно) бросил, по сути, вызов: «Я – гений Игорь Северянин!» И оказался прав. Николай Глазков не был столь категоричен в оценке собственного дарования, но цену себе знал и с провидческой точностью назвал себя «поэтом не наступившей эры»:

У меня костёр нетленной веры,
И на нём сгорают все грехи.
Я поэт не наступившей эры,
Лучше всех пишу свои стихи….

Автор этих строк был убеждён, что «Поэты – это не профессия, / А нация грядущих лет!»

Николай Иванович Глазков скончался 1 октября 1979 года в Москве. Память о нём живёт в сердце каждого, кто с ним встречался. Помнят его, конечно же, и в Тамбове. Он дружил с семьёй художника Николая Ивановича Ладыгина, сыновья которого сделали немало фотографий поэта, где он запечатлён и со столичными, и с тамбовскими писателями.

Сочинения:

Глазков Н. Моя эстрада: Стихи. – М., 1957.

Глазков Н. Зелёный простор: Стихи. М., 1960.

Глазков Н. Поэтоград: Стихи. – М., 1962.

Глазков Н. Творческие командировки: Стихи. – М., 1970.

Глазков Н. Избранные стихи. – М., 1979.

Глазков Н. Первозданность: Стихи. М., 1979.

Глазков Н. Автопортрет: Стихи и поэмы. – М., 1984.

Литература:

Воспоминания о Николае Глазкове. – М., 1989.

Дорожкина В. Тамбовский край талантами богат: Краеведческие статьи и очерки. В 2-х тт. Т. 2-й. – Тамбов, 2016. – С. 285 – 294.