2 апреля – 140 лет со дня рождения
ВАСИЛИЯ АЛЕКСЕЕВИЧА КОМАРОВСКОГО
(1881 – 1914)
Читая биобиблиографические словари, энциклопедии, антологии, иногда диву даёшься: какими мотивами руководствуются их авторы и составители, включая одни имена и игнорируя другие, казалось бы, «равноценные»? А зачастую и более значимые, если принять во внимание проверку временем.
Имя поэта серебряного века Василия Комаровского есть в дополнительном томе Краткой литературной энциклопедии, но сведения о нём настолько скудны, что составить сколько-нибудь чёткое представление об авторе невозможно, тем более что его стихи не включались в такие «многоимённые» сборники, как «Поэзия конца XIX – начала XX века. Дооктябрьский период», «Три века русской поэзии», не говоря уж о менее фундаментальных изданиях, куда и Борис Пастернак с Сергеем Есениным не всегда удостаивались чести входить.
А ведь Василий Комаровский был известен и как переводчик Бодлера, Китса. Как об оригинальном поэте, о нём писал Николай Гумилёв. Рецензируя сборник Комаровского «Первая пристань», он отмечал в стихах глубину мысли и значительность формы стиха, называя «Первую пристань» книгой, написанной мастером: «Книга, очевидно, не имела успеха, и это возбуждает горькие мысли. Как наша критика, столь снисходительная ко всему без разбору... отвернулась от этой книги – не обещаний... а достижений десятилетней творческой работы несомненного поэта?»
По мере роста внимания к литературе серебряного века, всё больше узнаём мы новых имён. И вот, наконец, в многотомном Биобиблиографическом словаре (научное издательство «Большая Российская энциклопедия») нашлось место и для Василия Комаровского. Правда, ко времени выхода третьего тома словаря (1994 год), в котором значится Комаровский, его имя уже вышло из небытия: в сборнике «Сонет серебряного века», выпущенном в 1990 году издательством «Правда», творчество этого поэта представлено десятью сонетами.
По сведениям, почерпнутым из Биобиблиографического словаря, род Комаровских кровно связан с князьями и графами Веневитиновыми, Соллогубами, Гагариными, Муравьёвыми. Прадед поэта Евграф Федотович – переводчик, мемуарист. Его «Записки», выходившие в книге «Русские мемуары» в 1989 году и отдельным изданием в 1990-м, в основе своей – автобиографические. Он служил при дворе Екатерины II, был адъютантом великого князя Константина, генерал-адъютантом Александра I. Дед Василия Комаровского Егор Евграфович тоже занимался писательским трудом, но его работа об историко-философских и религиозных исканиях осталась незаконченной.
Отец поэта – Алексей Егорович – был действительным статским советником, шталмейстером императорского двора, имел графский титул. Мать – Александра Васильевна – урождённая графиня Безобразова. Связи этой семьи с великими именами огромны. Сестра отца – Анна Егоровна Комаровская – была дружна с Ф. М. Достоевским в последнее десятилетие его жизни. А в одном из частных писем Василий Комаровский приводит записанный с её слов рассказ своего деда о встрече в книжном магазине на Невском проспекте с А. С. Пушкиным за несколько дней до трагической смерти великого поэта, который просил Е. Е. Комаровского «указать ему какую-нибудь книгу о дуэли»...
Василий Комаровский родился в имении Ракша Моршанского уезда Тамбовской губернии (по другим данным – в Москве) в дворянской семье. Детство провёл в ракшинском имении деда. Окончил Александровский лицей, учился на юридическом факультете Петербургского университета, потом перешёл на историко-филологический, переводил Ш. Бодлера, Дж. Китса, печатался в альманахе «Аполлон». Последние годы жил в Царском Селе. Вместе с братом – художником Владимиром Комаровским – не раз бывал в Ракше Моршанского уезда, посвятил родным местам стихи и поэму «Ракша». При жизни издана единственная книга «Первая пристань» (1913). Известны хвалебные отзывы о произведениях Комаровского А. Ахматовой, Н. Пунина, Н. Гумилёва, Дм. Святополка-Мирского, Г. Адамовича.
Достаточно внимания уделено В. Комаровскому в книге «Воспоминания о серебряном веке» (Москва, «Республика», 1993). Именно в ней есть упоминание о связи поэта с Тамбовским краем, что и послужило толчком к дальнейшим поискам материалов о жизни и творчестве Комаровского.
В указанной книге, в комментариях к статье литературного критика Дмитрия Святополка-Мирского «Памяти гр. В. А. Комаровского» о нём сказано: «Биографических подробностей известно немного. Детство прошло в Тамбовской губернии, затем Петербург...». Это даёт основание предположить, что и родился поэт на Тамбовщине. Дальнейшие литературные поиски и находки укрепили это предположение.
Современники писали о Василии Комаровском как о незаурядной личности, что видно по его стихам и прозе, которая в большинстве своём осталась неопубликованной.
«Те, кто знает Комаровского по его стихам, – писал Святополк-Мирский, – стихам утончённым и очень насыщенным, но на вкус иных неприятно пряным, не могут составить себе понятие об удивительной привлекательности его самого. Та свободная, странно свободная искра, которая так причудливо-необъяснимо и бесцельно горела во всём его существе – в его круглой, коротко остриженной голове, круглом красном лице и сутулом, крепком широкоплечем, несколько сгорбленном корпусе, – эта искра только отчасти освещает его стихи... Стихи его, конечно, стоят внимательного отношения, переиздания и изучения. Иные из них... должны войти в обиход хрестоматийный. Но мне кажется, что самый прямой путь к его единственному очарованию для тех, кто не знал и хотел бы узнать его живую личность, – этот путь идёт скорее через его прозу. Проза его стоит совсем особняком во всей русской литературе, да, вероятно, и в европейской...»
Не менее яркий портрет Василия Комаровского даёт Н. Пунин: «Он был необыкновенен – этот весёлый иронист и романтик, высокий, широкоплечий, сутуловатый, одиноко бродивший по Царскосельскому парку с тростью и завёрнутыми брюками. Он врывался в нашу жизнь, внося каждый раз тревогу, смятение, страх – мысль о бессмертной ночи, о планетах, о глубине земли, где переливаются густые писательские соки, о тёмной глубине души, откуда вырастало его искусство, неожиданное, растрёпанное, полное какой-то настойчивой воли и смятенного величия... Искусство было его колыбелью и его жизнью»...
Н. Пунин в своих заметках о Комаровском приводит вот это его стихотворение, написанное в 1911 году:
Над городом гранитным и старинным
Сияла ночь – Первоначальный дым.
Почила ночь над этим пиром винным,
Над этим пиром, огненно-седым.
Почила Мать. Где перелётом жадным
Слетали сны на брачный кипарис, –
Она струилась в Царстве Семиградном
В сиянье ледяных и тёмных риз.
И сын её. Но мудрости могильной
Вкусивший тлен. И радость звонких жал?
Я трепетал, могущий и бессильный,
Я трепетал, и пел, и трепетал.
«Другого образца русской поэзии, – продолжал критик, – где было бы столько смятенного величия и безумия, я не знал... и я не узнаю больше! Смерть сделала каменной руку, оборвала жизнь, расцвета которой мы ждали с таким вниманием... Живому и прекрасному гению – бессмертие, товарищу – нашу благодарность, другу – нашу человеческую скорбь».
Некоторые эпизоды, указывающие на связь Василия Комаровского с Тамбовским краем, удалось найти в журнале «Наше наследие» (№ 29 – 30, 1994 год), где помещены воспоминания Ю. А. Олсуфьева «Из недавнего прошлого одной усадьбы». Речь идёт о родовой усадьбе Олсуфьевых в Тульской губернии. Несколько раз упоминаются Комаровские: Василий – поэт, и его брат Владимир – художник, с которыми Олсуфьевы поддерживали дружеские отношения, равно как и с известным иконописцем Дмитрием Стеллецким, тоже, кстати, связанным с Тамбовской губернией.
Братья Комаровские были частыми гостями в усадьбе Олсуфьевых Красные Буйцы в Епифановском уезде Тульской губернии. Сами они владели старинным имением Ракша в Моршанском уезде Тамбовской губернии, принадлежавшим раньше их деду по материнской линии Василию Григорьевичу Безобразову.
Воспоминания Олсуфьева снабжены фотоиллюстрациями. На одной из фотографий запечатлена группа людей, сидящих за накрытым столом. Подпись: «В имении Комаровских Ракша (Моршанского уезда Тамбовской губернии). Слева направо: Д. С. Стеллецкий, С. В. Олсуфьева, С. П. Мансуров, Ю. А. Олсуфьев, Вл. А. Комаровский. Июль, 1912».
Из неизвестных имён здесь: С. В. Олсуфьева – жена Юрия Александровича, автора воспоминаний, и С. П. Мансуров – художник, остальные уже упоминались.
Давая подробные описания комнат собственной усадьбы, Олсуфьев говорит о многочисленных картинах, в том числе и созданных Вл. Комаровским и Д. Стеллецким: «Над комодом стояла большая икона Знамения, написанная Д. С. Стеллецким для строившейся тогда Куликовской церкви...»; «...два маленьких этюда... были подарены нам Стеллецким в 1912 году в Ракше у Комаровских, где Дмитрий Семёнович вместе с Комаровским тогда писали иконостас для Куликовской церкви...»
На более ранней фотографии (1904 год) в петербургском доме Олсуфьевых на Фонтанке вместе с хозяевами запечатлены оба брата Комаровские.
Имя поэта Василия Комаровского упоминается в «Петербургских зимах» Георгия Иванова. И хоть критики предупреждают, что доверять автору мемуаров нельзя, ибо они далеки от документальности, тем не менее, сведения о своём современнике Иванов даёт интересные, дополняющие характеристику неординарной личности Василия Комаровского новыми штрихами, дающими возможность лучше понять его творчество.
Речь в эпизоде, касающемся Комаровского, идёт о том, что Гумилёв, Ахматова, Городецкий, Мандельштам и сам автор «Петербургских зим» после какого-то вечера оказались на Царскосельском вокзале и решили поехать в Царское Село посмотреть на скамейку, где любил сидеть Иннокентий Анненский. На скамейке, засыпанной снегом, они увидели человека, читающего вслух стихи.
«На минуту становится жутко, – а ну, как... Но нет, это не призрак Анненского. Сидящий оборачивается на наши шаги. Гумилёв подходит к нему, всматривается...
– Василий Алексеевич, – вы?.. Я не узнал было. Господа, позвольте вас познакомить...
Человек грузно подымается и пожимает нам руки. И рекомендуется:
– Комаровский.
У него низкий, сиплый голос, какой-то деревянный, без интонаций. И рукопожатие тоже деревянное, как у автомата. Кажется, он ничуть не удивлён встрече.
– Приехали на скамейку посмотреть. Да, да – та самая. Я часто здесь сижу... когда здоров. Здесь хорошее место, тихое, глухое. Даже и днём редко кто заходит...
– Как же вам не страшно сидеть здесь по ночам одному? – вмешиваюсь я в разговор.
Комаровский оборачивается ко мне и улыбается. Свет фонаря падает на его лицо. Лицо круглое, «обыкновенное», – такие бывают немцы-коммерсанты средней руки. Во всю щёку румянец. И что-то деревянное в лице и улыбке.
– Нет, когда я здоров, мне ничего не страшно. Кроме мысли, что болезнь вернётся...
– Болезнь вернётся? – повторяю я машинально...
– Да, – говорит он, – болезнь. Сумасшествие. Вот, Николай Степанович знает. Сейчас у меня «просветление», вот я и гуляю. А вообще я больше в больнице живу.
И, не меняя голоса, продолжает:
– Если вы, господа, не торопитесь, – вот мой дом, выпьем чаю, почитаем стихи...».
Уже в доме Комаровского Георгий Иванов продолжает «рисовать» портрет хозяина:
«Комаровский внимательно слушает наши стихи. Потом читает свои.
Он сидит в глубоком кресле, широко расставив ноги в толстых американских башмаках. Его редкие волосы аккуратно расчёсаны...
... Это совершенно больной человек. Такой больной, что доктора разводят руками – как он ещё живёт. Его сердце так слабо, что малейшее волнение может стать роковым. От неожиданного шума, от вида крови, от всякого пустяка с Комаровским делается обморок. А с обмороком, нередко, возвращается «то»... Он обречён на скорую смерть – и знает это.
Его единственное страстное желание – побывать в Италии – так же для него неосуществимо, как путешествие на Марс. И он утешается, читая целыми днями путеводители и описания, давно изученные наизусть. И пишет:
Иду неспешною походкою
И камешек кладу в карман
Там, где над новою находкою
Счастливый плакал Винкельман...
Его поэзия блистательна и холодна. Должно быть, это самые блистательные и самые «ледяные» русские стихи...»
«...Это 1914 год, февраль или март. Комаровский говорит о своих планах на осень. Доктора надеются... Если не будет припадка... Поездка в Италию...»
А через несколько месяцев «он развернул газету, прочёл, что война объявлена, и упал. Сначала думали – обморок. Нет, оказалось, не обморок, а смерть».
Умер Василий Комаровский 21 сентября 1914 года в Царском Селе…
Редактор журнала «Аполлон» Сергей Маковский в воспоминаниях «На Парнасе серебряного века» называет рассказ Георгия Иванова о встрече с Комаровским на «скамейке Анненского» чистой выдумкой. Но что гадать: выдумка это или нет? По крайней мере, воспроизведена эпоха, в которой жил и писал стихи Василий Комаровский.
Кроме Н. Гумилёва, Д. Святополка-Мирского, Н. Пунина, Г. Иванова, С. Маковского, о поэте Комаровском писали Э. Гольдербах, Г. Адамович. По свидетельству последнего, незадолго до своего ареста Гумилёв говорил ему: «Единственный подлинный великий поэт среди символистов – Комаровский»…
Анна Ахматова посвятила Комаровскому стихи: «В последний раз мы встретились тогда...» и «Ответ», которые и были ответом на его посвящения. Первое стихотворение, обращённое к Ахматовой, было опубликовано в журнале «Аполлон» (№ 8 за 1913 год):
Видел тебя красивой лишь раз.
Как дымное море,
Сини глаза. Счастливо лицо.
Печальна походка.
Май в то время зацвёл,
И воздух светом и солью
Был растворён. Сияла Нева.
Теплом и весною
Робкою грудью
Усталые люди дышали.
Ты была влюблена,
Повинуясь властному солнцу,
И ждала –
А сердце, сгорая, пело надеждой.
Я же, случайно увидев только завесу,
Помню тот день.
Тебя ли знаю и помню?
Или это лишь молодость –
Общая чаша?
Анна Ахматова ответила в январе 1914 года:
В последний раз мы встретились тогда
На набережной, где всегда встречались.
Была в Неве высокая вода,
И наводненья в городе боялись.
Он говорил о лете и о том,
Что быть поэтом женщине – нелепость.
Как я запомнила высокий царский дом
И Петропавловскую крепость!
Затем, что воздух был совсем не наш,
А как подарок Божий – так чудесен.
И в этот час была мне отдана
Последняя из всех безумных песен.
Когда в марте 1914 года вышел сборник Ахматовой «Чётки», Комаровский написал ей поздравительные стихи:
В полуночи, осыпанной золою,
В условии сердечной тесноты,
Над тёмною и серою землёю
Вам эвкалипт раскрыл свои цветы.
И утренней порой голубоокой
Тоской весны ещё некрепкий ствол,
Он нежностью, исторгнутой жестоко,
Среди камней недоумённо цвёл.
Вот славы день. Искусно или больно
Перед людьми разбито на куски
И что взято рукою богомольно,
И что дано бесчувствием руки.
Очередное посвящение Комаровскому Ахматова так и назвала – «Ответ»:
Какие странные слова
Принёс мне тихий день апреля.
Ты знал: во мне ещё жива
Страстная, страшная неделя.
Я не слыхала звонов тех,
Что плавали в лазури чистой.
Семь дней звучал то медный смех,
То плач струился серебристый.
А я, закрыв лицо моё,
Как перед вечною разлукой,
Лежала и ждала её,
Ещё не названною мукой.
О неослабевающем с годами интересе Ахматовой к личности и творчеству Комаровского свидетельствуют следующие факты. В публикации Эммы Герштейн «Мандельштам в Воронеже» (журнал «Подъём», № 10, 1988 год) рассказывается о том, как Ахматова навестила Мандельштамов, и у них с ней познакомился литературовед С. Рудаков, написавший об этом своей жене 10 февраля 1936 года. Он упоминает, в частности, такой эпизод: заговорили о Василии Комаровском, и одновременно и Ахматова, и Рудаков процитировали строки из его стихотворения, после чего Ахматова сказала: «Да, знать Комаровского – это марка»...
И ещё: во «Втором посвящении» к своей «Поэме без героя», датированном 25 мая 1945 года, Анна Андреевна написала строки: «Сплю – мне снится молодость наша, / Та, ЕГО миновавшая чаша...», прозвучавшие, как эхо из прошлого, когда Василий Комаровский задавал в своём стихотворении вопрос: «Или это лишь молодость – общая чаша?»
Из хранившихся в архивах черновых тетрадей Анны Ахматовой известно, что она и в 1960-е годы продолжала работать над «Поэмой без героя». Решив взять к ней новый эпиграф, она по памяти записывает фразу из романа Василия Комаровского «До Цусимы», который слышала в чтении Д. Святополка-Мирского. Фраза такая: «Мне надо раньше лечь спать – я должна хорошо выглядеть на панихиде». Её произносит сестра героя романа, светская дама, узнавшая, что брат её умирает...
Безусловно, такое отношение лучших представителей поэзии серебряного века к своему современнику Василию Комаровскому не может не пробудить интереса в нас, живущих в крае, с которым он был связан корнями, ещё внимательнее вчитаться в его стихи. Они, право, стоят этого.
* * *
То летний жар, то солнца глаз пурпурный,
Тоска ветров и мокрый плен аллей,
И девушка в тоске своей скульптурной
В осенний серый день ещё милей.
Из чёрных урн смарагдовых полей
Бежит вода стремительно и бурно,
И был тяжёл ей лета пыл мишурный,
И ей бодрей бежать и веселей.
Над стонущей величественной медью
Бежит туман взволнованною твердью,
Верхушки лип зовут последний тлен.
* * *
Горели лета красные цветы,
Вино в стекле синело хрупко;
Из пламенеющего кубка
Я пил, покуда пела ты.
По осени трубит и молкнет рог.
Вокруг садов высокая ограда;
Как много их, бредущих вдоль дорог,
И никого из них не надо
Надменной горечи твоих вечерних кос.
Где ночью под ногой хрустит мороз
И зябнут дымные посевы,
Где мутных струй ночные перепевы;
Про коченеющую грусть
Моей любви – ты знаешь наизусть.
Из поэмы «Ракша»
В осенней сырости и в холоде зимы
Равно ещё стоят средь серой полутьмы
Шкапы, где спутаны и мысли, и форматы,
Дела военные и мирные трактаты;
Где замурованы, уснувшие вполне,
Макиавелли, Дант, и Байрон, и Вине.
Бывало, от возни, мальчишеского гама
Сюда я уходил, - Колумб, Васко да Гама, -
В новооткрытый сад и ядов и лекарств,
Где пыль моршанская легла
над пылью царств.
В 1996 году в Ростове-на-Дону, в издательстве «Феникс» вышла книга «Русские сонеты», в которой наряду с другими известными поэтами опубликован Василий Комаровский: его десять сонетов, вошедшие в новый сборник, уже были напечатаны точно в таком же количестве и расположении в 1990 году в книге «Сонет серебряного века». В обоих изданиях указан год рождения Комаровского – 1880-й. Видимо, это ошибка, перекочевавшая из одного издания в другое. В Краткой литературной энциклопедии, новом издании Биобиблиографического словаря, в комментариях к воспоминаниям современников Комаровского, которые использованы в данном материале, дата рождения поэта – 1881 год.
Сочинения:
Комаровский В. А. Сонеты // Сонет серебряного века. – М., 1990. – С. 314 – 319.
Литература:
Краткая литературная энциклопедия. – М., 1978. – Т. 9 – С. 370.
Дорожкина В. Т. «Где пыль моршанская легла над пылью царств…» // Дорожкина В. Т. Неисчерпаемый серебряный век. – Тамбов, 1997. – С. 66 – 84.
Тамбовские даты-2001: библиографический календарь-справочник. – Тамбов, 2000. – С. 25 – 26.
Дорожкина В. Т., Полякова Л. В. Литературная жизнь Тамбовского края XVII – XXI веков: справочник. – Тамбов, 2006. – С. 89.
Дорожкина В. Т. Тамбовский край талантами богат…: краеведческие статьи и очерки в 2-х томах. Том 1-й. – Тамбов, 2016. – С. 117– 129.